Вся правда о Джеки - Страница 10

– Вы загадали желание? – не успокаивался он.

– Да, – ответила я, – чтобы с Джеки все было в порядке. Это мое единственное желание на данный момент.

Питер улыбнулся, чокнулся с Саймоном и, опрокинув в рот напиток, поставил на стол пустую стопку.

Он посмотрел вдаль и улыбнулся.

– Когда-то мы сидели здесь с Джеки, пили эту настойку, а потом, как маленькие дети, желали, чтобы каждый человек в этом мире нашел свое счастье…

Питер замолчал. Через пару минут он тяжело вздохнул и вновь наполнил стопки вишневым зельем.

– Я помню нашу первую встречу. Погода стояла пасмурная. Набежали грозовые тучи, поднималась пыль столбом. Я ехал домой из Биг-Лейка. Мои мысли были о перекупке скота, и, не обращая внимания на дорогу, так как знал ее как свои пять пальцев, я погрузился в расчеты. Но тут мое внимание привлекла молодая девушка, идущая по обочине дороги с огромной сумкой. Она обернулась и, увидев мою машину, принялась голосовать. Я конечно же остановился и спросил, куда ее отвезти. Она ответила, что ей уже все равно. Девушка была грустной и разочарованной. Я спросил ее имя. Она представилась – Джеки. Так мы и познакомились, – рассказал Питер и замолчал.

Я поставила пустую стопку на столик.

– Чем была разочарована моя сестра?

– Джеки разочаровалась в парне, к которому она ехала из Сакраменто. Она рассказала позже, что долго переписывалась с молодым человеком. Но, приехав к нему, она перепугалась. Дверь ей открыл немолодой мужчина с огромным пузом. Он обманул ее… Джеки убежала. Автостопом она добралась до Биг-Лейка, а вскоре на ее пути попался я. Мне тогда было тридцать, я выглядел куда привлекательней! – Питер рассмеялся. – Я был холост, только начинал свой бизнес, уже имел этот довольно большой дом. Но мне было очень одиноко. Да, девушек на выданье было достаточно и в Биг-Лейке, и в Барнхарте, но я хотел себе другую жену, особенную, и поэтому не торопился с выбором. Когда я увидел Джеки, сердце мое замерло. Ветер жестоко трепал ее длинные черные локоны, она прикрывала ладошкой от пыли свои огромные голубые глаза. А ее родинку над правой губой… Эту маленькую точку я не забуду никогда… Я влюбился, влюбился с первого взгляда, как мальчишка. И мне порой кажется, что эта любовь еще не прошла.

Я с замиранием сердца слушала Питера. Мне было понятно каждое его слово. Возможно, так на меня действовала вишневая настойка…

– Я предложил Джеки ночлег. Она посмотрела на меня усталыми глазами и поблагодарила. Всю ночь я просидел на этой веранде. Я долго думал, но уже не о перекупке скота, а о той девушке, которая сладко спала на моей постели.

Утром я хотел ее поцеловать, но побоялся напугать и тихо уехал на работу. Весь день меня мучил вопрос: эта загадочная девушка уже покинула мой дом или ждет моего возвращения? С огромной скоростью я мчался домой, и сердце вырывалось из груди. Я даже толком не припарковал машину и ринулся к дверям. В доме стояла тишина, я очень расстроился. Но вдруг из кухни послышался голосок, который напевал незнакомую мне песню…

– Это, должно быть, была колыбельная. Она пела ее каждый день мне перед сном… – Я почувствовала, как на глаза набегают слезы.

– Я присел на лавочку возле порога и молча вслушивался в слова. Джеки не знала, что я уже дома, и не стесняясь продолжала петь. Вскоре я почувствовал аппетитный запах жареного мяса. Встав с лавочки, я тихонько, еле слышно пробрался на кухню. Джеки стояла перед плитой и готовила ужин. Она повязала мой фартук на свою тонкую талию и, не замечая меня, переворачивала котлеты и снова запевала эту песню. В эту минуту мне так сильно захотелось, чтобы Джеки навсегда осталась у меня, ждала меня с работы, готовила ужин. Я просто хотел быть с ней рядом… Джеки обернулась. Увидев меня, она рассмеялась и позвала за стол. Я очень давно не ел женской стряпни. Всегда питался в забегаловках на дороге. Ужин был отменный.

Вечером мы вышли на веранду. Я достал вишневой настойки. Джеки выпила напиток, села на ступеньку поодаль от меня и опять тихонько запела. Я спросил ее, что за песню она все время напевает. Она ответила, что где-то там, далеко, сейчас ложится в свою кроватку родной и самый любимый человечек на свете, и она, Джеки, поет ему колыбельную… Она смахнула слезу со щеки и начала петь снова. Я не хотел ей мешать, не хотел ее прерывать, я видел, что Джеки сейчас очень трудно. Она хочет быть с тем человечком, но судьба распорядилась иначе.

– Вы помните эту песню? – вдруг спросил Саймон.

Питер немного задумался.

– Только несколько строк…

Я встала с лавочки, села на ступеньку и еле слышно запела:

– Скоро звезды зажгутся на небе и докажут, что мы не одни. Они падают к нам на ладони, только руку свою протяни… – Я остановилась, мне стало больно вспоминать эту колыбельную.

– Наша мама была детским композитором. Эту песню она сочинила для нас с Джеки…

Я вытерла слезу рукавом кофты и взглянула на Питера:

– Что же было дальше?

Питер закурил. В темноте мелькнул оранжевый огонек, и запахло табаком.

– Джеки некуда было идти, а я не хотел, чтобы она вообще уходила. Я предложил ей работу за символическую плату – к моему возвращению она готовила ужин и убиралась в доме. Я дал ей крышу над головой, а она мне – желание возвращаться домой. Мы стали хорошими друзьями, любили коротать вечера на этой веранде. Когда я спрашивал ее о прошлом, она замолкала, и на ее глазах появлялись слезы. По ночам она тихонько всхлипывала в подушку.

Я хотел ее как-нибудь развлечь, вытянуть из неприятных воспоминаний. В то время в Биг-Лейке проходил традиционный карнавал. Конечно, я взял Джеки с собой. Она немного забыла свое горе и со всеми вместе танцевала, а я сидел и любовался ее грацией. Мы тогда очень хорошо повеселились. Друзья признали меня самым удачливым человеком: я имел бизнес, который процветал с каждым днем, огромный дом, доставшийся мне от деда, и красавицу-подругу, в которую был без памяти влюблен. Я наливал себе текилы и продолжал любоваться Джеки…